ГЕРМ

Сегодня должна была состояться игра. Слизерин против Гриффиндора. Как символично. Судя по последним тенденциям, все болельщики должны были игнорировать существование змеиной команды и все свои силы бросить на поддержку львов. Гермиона не имела никакого желания смотреть на этот фарс и снова видеть, как команда Слизерина расстроится из-за проигрыша. Теперь это не просто игра, это как косвенная месть, мол, даже на квиддичском поле получили по заслугам. И Грейнджер была единственной из всех, кто предпочел остаться в стенах школы и почитать в библиотеке. Девушка не стала брать что-то с полок, а просто устроилась на своем любимом месте, в уютном кресле у окна и читала новую фэнтези книгу, которую купила этим летом. Хороший способ, чтобы отвлечься от дурных мыслей.
Вечер подкрался незаметно. Нужно было вернуться в гостинную, чтобы никто не заподозрил, что ее не было на игре. Джинни ей голову открутит, но гриффиндорка сильно надеялась на то, что подруга не заметила ее пропажи, будучи слишком сосредоточенной на игре. Сегодня она была в роли ловца, вместо Гарри, а потому должна была соревноваться с Малфоем за снитч. Бедный Малфой, ей стало впервые жаль его, потому что младшая Уизли играла жестко, а слизеринец был слишком затюкан последними годами, чтобы действительно с ней конкурировать.
Гермиона шла по коридору уткнувшись в книгу и дочитывая почти последние страницы, когда услышала какие-то странные крики. Нахмурившись, девушка прислушалась, а когда окончательно осознала, что там кого-то избивают, решительно направилась на звук. Гермиона пробежала большую часть коридора, в попытке запихать книгу в сумку, а потом и вовсе бросила все на пол, когда увидела троих человек в масках, склонившимися над… Тео. Сознание тут же подкинуло воспоминания о Пожирателях смерти, пытках, убийствах и крови вокруг. Особенно на ее руках. Задрожав от ярости, девушка бросилась к ним и дальше уже перестала себя контролировать. Все было полностью на инстинктах.
Гермиона выбросила первое заклинание невербально. Резкая синяя вспышка – Эверте Статум – ударила в грудь одного из нападавших, заставив его пролететь добрых два метра и сбить с ног товарища, который с перепугу завизжал и принялся отстреливаться во все стороны. Они использовали совсем слабые заклинания, но девушка будто этого не замечала. Перед глазами стояли образы настоящих пожирателей и у нее ни на секунду не возникла мысль, что это не они. Ну, не могут темные маги использовать на врагах заклятие, которое заставляет жертву танцевать или слабый Ступефай. Да они и ни разу не попали в цель. Гриффиндорке хватило буквально еще двух заклинаний, чтобы после Остолбеней триа все трое лежали в другом конце коридора и даже не могли мычать от боли, полностью парализованные.
Пелена спала с глаз только тогда, когда сбоку послышались громкие стенания. Гермиона подбежала к Тео и упала рядом с ним на колени. Бегло осматривая парня, она пыталась понять насколько тяжки его повреждения, потому что лицо было полностью залито кровью. Явно разбита губа, бровь и поврежден нос.
— Так, ты в состоянии говорить? — холодный рассудок не бросал ее даже в самых страшных ситуациях. Наверное, только благодаря этому они с друзьями смогли выжить в прошлом году. — Скажи мне где болит?
Рубашка вся была пропитана кровью. Руки задрожали от страха, что возможно у него есть открытые раны. Схватившись за рубашку, девушка с силой рванула ткань, отрывая пуговицы и открывая себе вид на его торс. В любой другой момент, это бы выглядело впечатляюще, если не возбуждающе, ведь не каждый день можно себе позволить оголить тело красивого парня, но увиденные кровоподтеки и раны на нем, не вызывали на девичьем лице ничего, кроме беспокойства и паники.
— Почему ты не защищался, Тео? — с дрожью в голосе спросила Грейнджер. На глаза предательски навернулись слезы, но она старательно прятала их за бурной деятельностью. Выглядел слизеринец ужасно и она только могла представить насколько ему сейчас больно. Похоже, что кто-то из нападавших использовал режущее заклятие, потому что грудная клетка парня была просто изрезана вдоль и поперек. Прикоснувшись похолодевшими пальцами к его ребрам, Гермиона поняла — сломаны. Прямо как у нее, когда Долохов бросил то злосчастное заклинание, что она знатно припечаталась к стене, а ребра от удара и давления сломались в четырех местах и прокололи легкое. — Так, необходимо срочно отлеветировать тебя в больничное крыло. Но сначала…
Гермиона призвала из своей сумки, которая валялась неизвестно где, настойку бадьяна и тут же откупорила ее. Прикрыв рот Тео ладонью, она не скупясь вылила содержимое ему на грудь, стараясь попадать на самые опасные раны.
— Если ты истечешь кровью, то в больничном крыле тебе уже не помогут, — пискнула она, когда Нотт зубами сильно прикусил ее ладонь. — Черт.

ГЕРМ

Девушка стояла рядом с тремя недопожирателями и была просто вне себя от ярости. Присев рядом и стянув с них маски, Гермиона нахмурилась еще больше. Пятикурсники. Двое с Гриффиндора и один хаффлпафец. Любопытно. На ее лице проскользнул опасный оскал. Тео лежал в отключке и у нее было несколько минут, чтобы проучить ублюдков, раз и навсегда отбив желание цепляться к слизеринцам. Возомнили себя драккловыми мстителями. Ткнув ближайшему студенту в палочкой в щеку, Грейнджер неестественно яростным тоном начала свой урок:
— Слушайте сюда, выродки. Кем вы себя возомнили? Кто вам дал права нападать на студента и использовать запрещенные для использования в стенах школы заклинания? — она сильнее надавила волшебной палочкой, заставляя мальца застонать. — Хотите я сейчас вам быстро и популярно объясню, что теперь ваши игры закончились навсегда и вы передадите это остальным. Моргните, если вам ясно.
Каждый из них начал моргать так, будто у всех одновременно начался нервный тик. Та ненависть, с которой девушка смотрела на них, леденила душу. Перед ней, по факту, были студенты ее же факультета, а жалости не было абсолютно никакой. Кто-то скажет, что это же дети. А Гермиона ответит, что она тоже была ребенком, который побывал на войне и если потребуется научить кого-то ценить свою жизнь и спокойное небо над головой, то она это сделает по всей строгости. Тогда, на четвертом курсе, Барти Крауч-младший был прав только в одном — каждый на своей шкуре может узнать непростительные.
— Хорошо. — Грейнджер встает и, склонив голову на бок, бросает в каждого из них короткое Круцио по очереди. Нет, ей было абсолютно не жаль. Заклинание не было сильным, потому что она вложила в него урок, а не желание причинить  сильную боль. — Теперь, когда вы узнали на себе, что значит, когда тебя пытают Круцио и не пять секунд, а несколько часов... Как вам? Больно, не правда ли? Война закончилась, а вот из-за таких как вы, может начаться снова, потому что вы не усвоили одного простого, человеческого закона — нельзя обижать другого. Ни словом, ни тем более делом. Надеюсь, теперь вы это усвоили и передадите другим таким же мстителям, что если подобные нападения повторяться, то я вас сдам директору и попечительскому совету. Вас всех исключат и вы навсегда забудете, что могли иметь светлое будущее и хорошо, если не сгниете в Азкабане. А теперь, я сниму с вас заклинание и вы каждый по очереди дадите мне непреложный обет, что будете молчать о том, как именно я преподала вам ценный, жизненный урок.
Гермиона только и успела, что снять с них Остолбеней, как услышала за спиной сдавленные стоны Нотта. Ему становилось хуже и она не могла задерживаться на долго. Парни воспользовались ее заминкой и пустились бежать. Выругавшись, девушка все же направилась к Нотту и начала левитировать его в больничное крыло.

Казалось, что прошла вечность, пока Помфри привела Нотта в божеский вид. Парень был в ужасном состоянии и, судя по причитаниям медсестры, остался жив только благодаря своевременной помощи. Гермиона выполнила все поручения и теперь просто сидела рядом с ним, дожидаясь его пробуждения. Сложно было объяснить почему она здесь, а главное зачем. Ее миссия окончена. Нотт будет жить. Так зачем она уставилась на него во все глаза и чуть ли не считает каждый ровный вдох, пока он спит? Загадка.
Сердце в груди предательски сжималось, когда с его койки доносились болезненные стоны.
Суки. Чтоб вы все сдохли.
Да, Теодор Нотт до мозга костей слизеринец. Хитрый, нахальный, умный. Добивается своих целей и никогда не скрывает собственной амбициозности. Но за все годы обучения, парень ни разу не показался себя с плохой стороны. Вот его отец – да. Нотт-старший был ярым приверженцем взглядов Темного Лорда. Он убивал, пытал, возможно, насиловал. Но ведь отпрыск этого ублюдка никогда не являлся его зеркальной копией. Гермиона предполагала, что Тео тоже находился под давление родственников, как и Малфой, с небольшой лишь разницей, что не жил под одной крышей с безумным полукровкой с замашками Бога. Наверное, это его и спасло от наличия метки.
Еще тогда, в суде, Гермиона догадывалась, что Тео максимально отсиживался в тени. Ко всему прочему, она видела его в день битвы. Он сражался против “своих” и был хорош. В конце-концов сделал правильный выбор. Как и Малфой. Тео спас Лаванду от Сивого в самый последний момент, а Малфой бросил свою палочку Гарри, в решающий момент. Это уже дорогого стоит, пусть и пришлось подождать, чтобы увидеть их реально принятые решения. Все учащиеся, что остались живы, на какую-то долю процента обязаны им жизнями тоже. И подобное отношение к слизеринцем должно наконец закончится. Гермиона приложит все усилия.
— Скорее выздоравливай, — прошептала Грейнджер, укладываясь спать на соседнюю койку. Благо, Помфри не заметила ее и не выгнала, как остальных, из больничного крыла. Теперь она спокойно сможет пробыть с ним здесь до утра, не боясь попасться медсестре на глаза.

Сдавленный кашель заставляет девушку вздрогнуть во сне. Приоткрыв глаза, Гермиона всматривается в темноту и лишь спустя пару мгновений смогла различить под лунным светом фигуру Нотта, который исходится удушающим кашлем. Девушка вскакивает и подает ему стакан воды, чуть не зацепившись о свои ботинки на полу.
— Вот, держи, — шепчет она, тыльной стороной ладони убирая мокрые кудри с его лица. — Хочешь, чтобы я помогла приподняться? Сидя откашляться проще.

ГЕРМ

Девушка хорошо запомнила шокированное выражение лица Драко, когда тот увидел ее рядом с его лучшим другом после страшного инцидента. Мадам Помфри, конечно, выгнала его вместе с другими слизеринцами, не дав даже возможности переговорить с Ноттом, поэтому Гермиона дала ему знак подождать. И он смиренно ждал. Удивительно. Ей удалось вырваться на пару минут, когда стало понятно, что Тео заснул. К тому моменту уже сгустились сумерки и в коридоре было почти темно.
— Как это произошло?
— Напали в коридоре недалеко от библиотеки. Трое.
— Ты их запомнила?
— Я их наказала.
Брови Малфоя удивленно поползли вверх. Он был явно ошарашен новостью о том, что гриффиндорка и не какая-нибудь, а Гермиона Грейнджер, спасла его друга. Слизеринца. Обеспокоенный Драко был похож на суетящегося на нервах Гарри. Казалось, чего у них может быть общего? А оказалось, что парни оба заламывают пальцы во время тяжелых разговоров. И это сравнение сделало ей неожиданно больно. Гарри, уже перестал считать ее своим другом, раз за несколько месяцев так и не прислал ни одного письма, когда она писала ему минимум пару раз в неделю. Это ранило. Сжавшись от собственных мыслей, Гермиона перехватывает ладони Малфоя и решительно вкладывает в них свою сломанную палочку.
— Не хочешь, чтобы правда всплыла на поверхность и навредила ему тоже — молчи, ничего не делай и сбрось ее в пропасть на мосту.
Малфою понадобилось пару секунд, чтобы осознать просьбу. Кажется, он не был готов к тому, что Золотая девочка попросит его подчистить за ней следы, но все было сделано во благо друга, других слизеринцев и его самого. Ведь так?

— Да, я была здесь все время.
Как бы невзначай отвечает Гермиона, кусая щеку изнутри. Она аккуратно помогла парню сесть и подала воды. Вся эта его напускная, задорная горячность почти сошла на нет, но даже на больничной койке он умудрялся улыбаться ей и вести себя так, будто ничего не произошло. Даже успел пошутить про братские узы с Малфоем. Дурак.
Девушка собиралась поставить стакан на место и сесть на стул рядом, но Теодор перехватил ее руку и сделал это так нежно, что у Гермионы сердце замерло. Лицо стало гореть и точно залилось румянцем, но хорошо, что впотьмах парень этого не сможет заметить. Он сплел их пальцы и медленно, почти невесомо, поглаживал большим пальцем тыльную сторону ее руки. Эта попытка успокоить наоборот взволновала девушку еще больше. Откровенно говоря, она еще не отошла от их с ним первого поцелуя, который он наглым образом украл. Если вспомнить ее припухшие губы в тот день, можно сказать, что Гермиона не была сильно против подобного расклада, но все еще продолжала нервничать в его присутствии. Теодор что-то говорил, но она почти не слушала, полностью сосредоточившись на своих ощущениях.
— Нотт, тебе не стоит волноваться о произошедшем. Нападений больше не будет и Малфой не будет их искать. Я… — запнувшись, Гермиона пыталась правильно подобрать слова, но это оказалось довольно сложным занятием. То ли из-за усталости. То ли из-за сонливости. То ли из-за близости с Ним. Да и что сказать? Что она поговорила с Малфоем? Убедила его не лезть? Будем надеяться, что убедила. В данной ситуации главное, чтобы учителя не стали углубляться и искать виновных. Ну, повздорили дети из-за игры в квиддич, например, и что такого? Никто не захочет подставляться, а потому все будут молчать. — … давай посчитаем, что я обо всем позаботилась, чтобы мой сосед по парте больше никогда не попадал в неприятности.
Улыбка коснулась девичьих губ и Гермиона потянулась другой рукой, чтобы укрыть Нотта пледом. Ему нужно как можно больше отдыхать, чтобы восстановиться быстрее. Не хотелось, чтобы слизеринец проторчал здесь дольше необходимого. С ним ей будет спокойнее и не придется волноваться, что ошиблась и кто-то может напасть на него здесь. В стенах больничного крыла. Пока ее не будет.
— Давай, ложись и спи. До подъема еще далеко и тебе надо хорошо выспаться, — в типично своей командирской манере сказала Грейнджер и уже собиралась выкрутиться из цепкой, но приятной хватки, как Нотт притянул ее ближе у себе. — Хватит баловаться, дурень. Тебе нельзя перенапрягаться…

ГЕРМ

Гермиона хорошо помнила тот момент, когда сидела у койки Рона, когда тот был на шестом курсе и выпил отравленного вина. Да, конечно, она волновалась за него, бесилась из-за того, что Лаванда постоянно орала над ухом “Бон-Бон, как ты?” и, казалось, была готова простить другу все на свете, лишь бы с ним было все в порядке. В тот день они помирились и все проблемы отошли на второй план. И вот теперь, глядя на помятого, но все еще очаровательного Нотта, который старался хорохориться как мог, девушка испытывала совершенно иной спектр чувств, хотя ситуации были схожи. Сейчас, стоя у его больничной койки, глядя в эти глаза цвета первой, весенней листвы, она поняла, что больше не может лгать сама себе. Нотт, увы, ей не друг. Друг, конечно, но не такой как Гарри или Рон. Рядом с ним она чувствует себя слабой девчонкой, а не борцом и воином, способным горы свернуть ради своих близких. Да, она защитила его и, можно сказать, вытащила с того света, но на душе у нее не было эйфории от спасения. На душе был огромный страх. Страх потери. Он стал для нее ядом, который отравляет собой все знакомые ей с детства прописные истины. Быть всегда законопослушной и честной? Гермиона, просто вспомни как ты использовала Круцио менее суток назад. Хорошо относится ко всем и поддерживать слабых? Угрожала расправой и была готова взять Непреложный обет с малолеток, которые, даст Мерлин, имеют хоть малейшее представление как именно он работает и случайно не умрут, нарушив данное ей слово. Быть всепрощающей? Она уже умудрилась отомстить и вряд ли простит после того, как барабанные перепонки разрывал крик Нотта, надкусившего ей ладонь от боли.
Нотт — это яд, который сам нашел ее, сам просочился в вены и теперь диктует ей новый правила игры. Узнай Рон и Гарри, что она натворила — больше не будет у нее друзей. Плюс в копилку личных секретов Гермиона Грейнджер. Жирный такой плюс. Радовало, на самом деле, лишь одно — теперь она абсолютно честна перед собой настолько, что и на исповедь в церковь ходить нет никакой необходимости.
Гермиона поддается с любопытством на предложение Нотта лечь рядом с ним. С одной стороны, ей было безумно страшно от предполагаемой близости тел с ним, а с другой — он не просит ничего такого, за что стоит влепить пощечину. В конце концов, сколько раз она ночевала бок о бок со своими мальчишками?
И девушка ложиться рядом с ним, предпочитая отвернуться к Нотту спиной, чтобы не встретиться с его изучающим взглядом. Это все еще смущает. Да и смотреть на его губы тоже не было особого желания, лишь бы не провоцировать особые воспоминания.
— Гермиона,... не ерзай, — гриффиндорка на мгновение замерла. И снова не смогла точно определить от чего именно. То ли от того как он произнес ее имя, что мгновенно вызвал табун мурашек по коже, то ли от пикантности самой просьбы. Несмотря на всю свою неопытность, после всех откровенных разговоров с Джинни, девушка прекрасно понимала, что именно упирается ей в пятую точку.
Гермиона закусила губу и сжала его руку сильнее, когда тот безжалостно уткнулся носом ей в шею, щекоча и заставляя девушку нервничать. Не выдержав подобного натиска, гриффиндорка все же заерзала и повернулась к нему лицом, удобнее устраиваясь на больничной подушке. Несколько беспощадно долгих минут она всматривалась в лицо парня прежде, чем произнести то, что гложило ее все это время, пока он спал.
— Нотт, почему ты не защищался? Ты же мог хотя бы вдарить им по мордам, я уверена, что тебе бы хватило сил справится и с троими. — Голос девушки задрожал. Сдерживать подступающую к горлу горечь злости и обиды становилось все труднее. — Да, у тебя есть ограничения на использование боевых заклинаний, я знаю, но эти недоноски имели полное право огрести физически по самые гланды. Знаешь, если Малфой, как ты сказал, стал бы их искать, то я бы не сказала бы ему ни слова против.
Гермиона грустно хмыкает, вспоминая о себе той, что была готова защитить кого угодно и таких недомерков тоже. Ранее, ее бы довод был прост: “Их поймают и накажут, а твои руки, Малфой, остануться чистыми.” Несомненно, это всегда весомый довод. Вот только после всего богатого жизненного опыта, она теперь считала, что таких нужно воспитывать их же монетой.
— Извини, что я не успела прибежать к тебе раньше, — шепчет она и поднимает взгляд, встречаясь с его живыми, хитрыми глазами. — Тебе не нужно было меня искать, тем более одному. Я слышала, как вы обсуждали, что нужно ходить хотя бы по парам и тогда бы ничего не случилось.

ГЕРМ

— Знаешь, Нотт, что меня иногда в тебе бесит? — с легкой, но грустной улыбкой сказала Грейнджер, касаясь пальчиком его густой брови-крыла и очерчивая, будто делая самый красивый эскиз. — Ты частенько бываешь чертовски прав.
Доводы Теодора были не просто весомыми, а истиной в последней инстанции. К сожалению, но это так. А ведь он просто сын человека, который некогда гордо носил звание Пожирателя. Нет, дети никогда не должны нести ответственность за принятые решения и поступки своих родителей. Однако, справедливости в этом мире не сыскать.
Вечер казался каким-то сюрреалистическим. Она лежит на кровати вместе с красивым парнем со Слизерина, с которым ранее успела поцеловаться. Слушает его размеренный, спокойный голос с такой самой хрипотцой, от которой могут предательски подкашиваться ноги. Наверное, со стороны она сейчас казалась круглой идиоткой, но Гермиона была готова его слушать вечность. Он не Гарри, который больше человек дела, чем слова. Про Рона и вовсе нечего говорить. А вот Тео говорил так, словно у него был заранее прописанный текст. Красивый, заумный. Такой, какой бы всегда привлек внимание Грейнджер.
— Мне жаль, что тебе пришлось все это пережить. И суд, и то, что отобрали твое родовое имущество, и… все те унижения…
Гермиона поморщилась и спрятала лицо в подушку. Тяжело было слушать эти откровения и при этом оставаться в нормальном расположении духа. Успела она, называется, успокоится, а тут сама себе яму вырыла, задавая лишние вопросы, ответы на которые услышать была не совсем готова.
А еще, подушка пропахла им...
И как только она вернулась в прежнее положение, то получила бессовестный щелчок по носу. Безобразник.
— Совсем обнаглел! Избиваешь свою же спасительницу?
Парень изошелся тихим смехом вперемежку с кашлем, за что получил легкий тычок пальцем в бедро, которое точно не пострадало.
— Как тебе только совести хватает, еще поход в Хогсмид требовать, когда сам не в состоянии ходить? — возмущенно спросила она немного громче положенного, но Тео быстро сориентировался, прикрывая ей рот ладонью и прижимая крепче к себе. Совершенно не обращая внимание на ее брыкания и мычание, он шикнул на нее, в попытке заткнуть, за что мгновенно получил укус. Гермиона даже с раненым Ноттом была слабее него без волшебной палочки, но сдаваться без боя была не намерена. Однако, все портила предательская улыбка, которая расцвела на ее лице, покуда они боролись.
— Слушай, давай поговорим о Хогсмиде тогда, когда мадам Помфри скажет, что ты полностью здоров!
Они перекидывались яростными взглядами [особенно Нотт], метая гром и молнии друг в друга. Отчего-то было скорее немного смешно, чем страшно. Ей было безусловно приятно, что парень испытывает желание проводить с ней время. Это льстило и, может даже немного намекало на то, что она ему небезразлична. Но Гермиона не слишком разбиралась в человеческим симпатиях, поэтому старалась об этом не думать. Вчерашние враги вдруг начали хорошо общаться — уже прекрасное достижение.
— Ты же знаешь, что я волнуюсь…
Выражение лица парня смягчается,  и на лице появляется будто снисходительная ухмылка вперемежку с удивлением. Гермиона хитро смотрит на него в ответ и покусывая нижнюю губу уточняет:
— Что так смотришь, будто для тебя это новость?

ГЕРМ

Гермиона внимала каждому его слову и смущенно заулыбалась, когда парень перекинул руку и позволил себе вольность обнять ее за шею, как компенсацию после злосчастного тычка в бедро.  Ее импровизированная прическа совсем растрепалась и она смущенно пыталась все привести в божеский вид. Заметив за собой этот совершенно точно женский жест, который больше подходил поведению Лаванды или Парвати, гриффиндорка охнула от осознания, что без причин подобных изменений не происходит.
Черт.
Всего одно невинное предложение о поцелуе и у нее кружится голова. То ли от смущения, то ли от воспоминаний о том, как Нотт-младший умеет целоваться. Чего скрывать, ей сильно понравилось и снова хотелось почувствовать это томное чувство внизу живота, возвращавшееся лишь по ночам, когда сознание подкидывало образ кучерявого, зеленоглазого парня. Вопрос лишь в том, что его нахрапистость немного пугала неопытную Гермиону. Поэтому девушка мгновенно среагировала и слегка оттолкнула парня от себя.
— Хватит соблазнять меня, Те-о-дор. — спародировала девушка его фразу и даже тон, с особым нажимом акцентируя внимание на его имени. Укоризна, с которой Гермиона смотрела на слизеринца не вызвала у оного ничего, кроме еще более нахальной ухмылки. Девушка смотрела на него и в некотором смысле завидовала его открытости. Он всегда говорит без ужимок то, что хочет. Это касалось не только правды или его личного мнения, но и его желаний. А сейчас Нотт желает целовать лежащую гриффиндорку рядом с ним, сминая своими слегка пухлыми губами ее собственные.
Мамочка, роди меня обратно!
Кожа в буквальном смысле горела от того, как отчаянно сердце боролось с головой. Логика и рациональность пока что успешно побеждали. А все только потому, что Гермионе было тяжело поверить в то, что она в действительности может привлекать такого как он. Нотту подошла бы больше красавица аристократического происхождения, которая будет точно знать как вести себя в обществе, будет значит, что ее дело вести быт и проводить приемы, да тратить семейное состояние. Выхоленная, статная, подобна богине. А она кто? Замарашка, которая до сих пор не научилась укладывать свое воронье гнездо, как хорошо описал ее волосы Малфой.
— Знаю, что ты помолвлен с Дафной, а потому ее участь целовать тебя и приводить тебя в норму, — опустив взгляд, прошептала она, чувствуя свою вину перед женщиной, чьего мужчину она целовала. — Могу ее позвать…
Врешь, Грейнджер, и не краснеешь. Ты лишь нашла подходящее объяснение, своего отказа, а у самой в глаза вся боль мира читается.
Девушка старалась даже не смотреть на него, чтобы не видеть этот осуждающий взор, пронизывающий холодом до самых костей. Она не знала сколько времени они так пролежали и провели в молчании прежде, чем из соседней комнаты донеслись шаги. Гриффиндорка тут же вскочила с места, поправляя свою одежду. Нотт тоже засуетился и сместился на кровати в центр.
Ха! Тоже боится попасться?
— Гермиона? — послышался из темноты голос мадам Помфри. Дверь открылась и Люмос пустил в комнату небольшой свет. — Ты еще не ушла?
Женщина посмотрела на единственную занятую койку и ахнула.
— Мистер Нотт, почему вы не спите? Вам необходимо видеть десятый сон, чтобы организм восстановился как можно быстрее. Неужели мисс Грейнджер помешала вам воплощать этот план в жизни?
Медсестра на хмурилась и снова покинула помещение. Откуда-то вдалеке послышалось громкое шуршание и стук стекла, после чего Помфри вернулась с двумя пузырьками. По цвету Грейнджер узнала зелье сна без сновидений. Вопросительно уставившись на женщину, девушка уточнила, что не имеет проблем со сном, а просто хотела отойти в туалет, когда запнулась о стул и разбудила мистера Нотта. За что нижайше извиняется.
— Ничего, милочка, просто возвращаться в гостиную так поздно одну я вас не пущу. Поэтому переночуйте здесь. За одном зелье поможет вам действительно расслабиться и хорошо выспаться за компанию с больным. Устраивайтесь на койке и ложитесь спать. Через пять минут приеду проверить…
Мадам Помфри удалилась куда-то из больничного крыла и Гермиона громко выдохнула. Сердце от нервоза колотилось как бешеное. Если бы она увидела их с Тео вместе, то точно подняла бы бучу и директорским кабинетом скандал бы не закончился. Конечно, героиня войны греет бок сыну пожирателя смерти. Чудесный расклад. Лучше, чем в маминых испанских сериалах.
— Теперь точно будем спать, — хихикнула Гермиона и опрокинула в себя откупоренное зелье, глядя прямо в глаза Теодора. Выражение лица слизеринца было весьма многозначительным. Он явно был недоволен тем, что их прервали. — Не злись. Если за ночь восстановишься, значит завтра пойдем в Хогсмид.