ТЕО

Он тихонько рассмеялся на ее слова о страницах книг и сухости. В первом он серьезно сомневался. Они пробыли в библиотеке около часа, и Нотту пришлось картинно зевать, чтобы все же иметь возможность утащить девушку обратно в общежитие.
Следующие несколько дней были больше похожи на привычное существование в магической школе. С одним лишь исключением. Нотт думал, что будет намного больше контактировать с Грейнджер; но девочка освоилась быстрее, чем он полагал. Особенно на факультете. Ее круг общения расширялся, и даже девочки начинали присматриваться к ней. Не все же они чертовы завистливые Мегеры. И даже в приготовлении первого из зелий, оборотного, они не так часто пересекались.
Ногти нашел весьма удобный пустующий кабинет. Они с Гермионой наложили на него чары. Устроились и наконец провели вечер вдвоем. Нотт много улыбался.

— Она в больничном крыле. Говорят, там все плохо.
Он бросил сумку на пол в общей гостиной. Дмитрий обернулся на него и поджал губы. Сердце Нотта колотилось, как сумасшедшее, хотя ему казалось, что наоборот. Что-то внутри заледенело, когда ребята сказали, что на Гермиону напали. Что она в больничном крыле. Вся школа на ушах. Каркаров в ярости. Ему было плевать на Каркарова. Он сорвался с места, даже не сохраняя долбанное самообладание. И когда вбежал в больничное крыло, обнаружил там двух префектов, будущих выпускников. Они помогали медбрату с каким-то зельем. Ивар, местный колдомедик заканчивал диагностическое заклинание, накладывал чары и помогал Гермионе выпить мутное зелье. Она со стоном упала обратно на подушку. Мелкие ссадины на лице исчезали.
— Что произошло?
Его голос звучал хрипом из-за долгого бега. Один из префектов глянул на него, затем на Грейнджер, будто раздумывая, должен ли вообще говорить о подобном. Но вспомнив, что мальчишке велели приглядывать за «гостьей», все же подошел ближе.
— Мы нашли ее в западном крыле в таком состоянии. При ней не было ее палочки. Не волнуйся, Нотт, мы выясним, кто это сделал. Тео постарался кивнуть сдержанно, но вышло все равно как-то надрывисто. Его выпроводили из больничного крыла. И ему ничего не совалось, как вернуться в общежитие. Нельзя было действовать на эмоциях. Тем более, скорее всего его вызовет Каркаров, чтобы устроить выволочку.
Но стоило переступить порог общей гостиной, как до ушей донесся мелодичный смех. Мария сидела на коленях у Ивана, улыбаясь и наматывая свою мерзкую жвачку на указательный палец. Она перевела на него свой взгляд и улыбнулась, показывая свои белоснежные зубы. Что он там говорил про опрометчивые поступки? В несколько быстрых шагов он преодолел расстояние между ними, схватил ее за запястье, стащил с колен ошалевшего сокурсника и потащил вверх, в сторону комнат.
— Что ты сделала?!
По слогам прорычал он, захлопывая за ними дверь своей комнаты. Мария ни чуть не испугалась. Лишь усмехнулась и шагнула к нему ближе.
— Лишь показала грязнокровке ее место.
Его поразило не просто слово. На него он не обратил внимания. Его не треггерило, ведь к нему это никак не относилось. Но само осознание, что Мария либо организовала нападение, либо участвовал в нем, сорвало с него все самообладание разом. Он .. ударил ее. Тыльной стороной ладони по лицу. Вот что эти чертовы бабы делают с ним. Мария выпрямилась, хищно облизала нижнюю губу, слизывая с нее собственную кровь и рванула к нему. Он думал ответит. И она ответила. Схватила его за рубашку и впилась в губы. металлический вкус во рту едва ли не вызвал у него позывы к рвоте. Холодные пальцы проникли под рубашку.
— Вот он, мой мальчик.
Жарко прошептала она. Нотт закрыл глаза. Зарычал. А девчонка спустилась на колени, ловко расстегнула ремень его брюк, собираясь вполне определенно проглотить кое-что еще, кроме обиды за его удар. Но под собственными веками Теодор слышал звонкий мелодичный смех, смущенную улыбку, переглядки на занятиях. И это была его девочка. И она не была Марией. Он оттолкнул ее от себя так, что та едва успела удержать равновесия, подставив руки на пол.
— Пошла вон!
— Прямо сейчас?!
Жалкая попытка. Он возбудился.. Да, возможно от ее откровенных действий, но хотел-то он совершенно точно другую.
— Пошла вон..
Тише проговорил он, застегивая брюки. Она вылетела из комнаты, как бомбарда из палочки. Пытаясь выровнять дыхание, он осел на кровать. Грузные шаги в коридоре. Ожидаемо. Иван открыл дверь, пуская в комнату полоску коридорного света.
— Тео, что за хрень творится, ты ...
— Она это сделала! Она в этом участвовала.
— Драконова чешуя, Нотт. Если бы я знал, никогда не пригласил бы ее. А Гермиона? Как она?! Никто ничего толком не сказал.

ТЕО

Нотт просидел всю ночь в коридоре, примыкающем к больничному крылу. Не смыкая глаз. Он крутил в руках волшебную палочку. Раздумывая. Он мог обвинить Марию. Каркаров изъял бы у той волшебную палочку, и стал бы понятно, ко именно пытал Грейнджер. Чертов скандал. Тео ударился затылком о стену, прикрыл глаза, сжал пальцами переносицу. Под утро, когда усталость уже брала свое, он услышал в коридоре шаги. Вскочил на ноги и почти что столкнулся нос к носу с Иваном. Вздохнул и опустил палочку, которую уже собирался направить на предполагаемого ... кого? Друг мялся, опустив взгляд. Каждый из них считал себя виноватым в случившемся. Иван молча сел рядом с Ноттом. Минут черед двадцать пришел Дмитрий. А когда время уже клонилось к завтраку, пришло еще несколько ребят с факультета. Тео даже успел закатить глаза, но внутренне он даже воспрянул. Теперь ребята просто не могли сидеть в полной тишине. Кто-то тихо переговаривался. Они сравнивали свое расписание с уроками, на которые ходила Грейнджер. Спустя минут двадцать Нотт даже позволил себе скупую улыбку. Мальчишки собирались дежурить рядом с единственной девчонкой своего факультета и всерьез это обсуждали. Но когда дверь больничного крыла со скрипом отворились, они подскочили и поплелись ко входу.
— Это еще что такое?!
Ивар осмотрел толпу мальчишек в коридоре и тяжело вздохнул.
— Кто-нибудь один. Она пришла в себя.
Иван толкнул его вперед. А у Нотта словно ноги к полу приросли. Сделать второй шаг оказалось еще тяжелее, чем первый. Что это? Чувство вины? Он должен был заметить, должен был понять, что Мария способна на подобную подлость. Это же Дурмстранг, драккл задери, а не долбанная школа фей. Он подошел ближе. Гермиона зажмурилась, пытаясь приподняться на подушках. Кажется, она впервые видела его в мятой рубашке. И без идеально выглаженных стрелок на брюках. Он выглядел так, словно и не ложился сегодня. Но ведь ей об этом знать не обязательно.
— Выглядишь лучше...
Он сглотнул, опуская на стул рядом с ее кроватью. Бледная, все еще переживающая последствия проклятия. Возможно, не одного. Все долбанные усилия, которые они предпринимали по поводу ее шрама пошли насмарку. Но ничего, он почти закончил нужное зелье. Он все исправит. Все исправит.
Тео должен был сказать ей о разговоре с Каркаровым. Должен был намекнуть, что если она решит перевестись обратно в Хогвартс, тот все устроит. Но .. язык не поворачивался. Теодор Нотт не хотел, чтобы она уезжала. Черт возьми, он бы и сам перевелся в долбанный Хогвартс. Мысль его даже повеселила. Наверное, это нервное.
— Что ж, если ты хотела получить меньше внимания ..
То не вышло. Он едва обернулся, обращая ее внимание на то, что у дверей толпились ребята. Даже те, кто особенно близко не общался с Гермионой. Она была с их факультета. А если что-то случилось с человеком из Глассиас, виноваты все. Они все .. не досмотрели. И ответственность тоже нести всем.
— Полагаю, ты не собираешься рассказывать директору о том, что произошло..
Если он достаточно хорошо знал Гермиону, то она вряд ли расскажет о своем фиаско. Если считала нападение таковым. Она могла погибнуть .. но похоже, ей абсолютно на это плевать. Конечно, ведь за всю историю своей жизни она могла умереть наверное раз триста. Везучая девчонка. Хотела приехать в новую школу и просто учиться. Не задумываясь о прошлом. Нотт сглотнул, резко втянул воздух через ноздри. Привычный запах, присущий Гермионе .. мята и нотки ванили смешались с больничными запахами. Хотелось забрать ее отсюда и одновременно, он боялся даже взять ее за руку. Теодор Нотт. Ты виноват во всем этом дерьме.
— Прости, Гермиона. Но теперь ты одна не останешься. Если не захочешь видеть меня, они все равно будут охранять тебя, как собаки.
Иван кивнул в подтверждение слов Нотта, хмуро проговорил что-то вроде «ну ты это, Гермивона, поправляйся» и вытолкал остальных в коридор. Видимо составлять расписание. Теперь, когда он увидел ее живую и относительно здоровую, накатила какая-то жуткая усталость. Адреналин окончательно отступил. Он уперся локтями в колени, подался чуть вперед и опустил голову. Не перед кем тут было выпендриваться.
— Я не знаю, что сказать. Мне очень жаль ..
Наверное, даже ее прощение сейчас ему не помогло быть. Он слишком давно не волновался ни о ком, кроме самого себя. Это чувство было сложным. Неподъемным.

ТЕО

Отдохнуть? Ему бы смыть с себя прикосновения Марии. Сложно было представить, что девчонка сперва сотворила с Гермионой такое, а потом как ни в чем не бывало заявилась к ее .. друзьям? А после и вовсе решила пойти ва-банк, сверкая перед ним своими прелестями и надеясь, что его игра в мальчика-который-помогает-грязнокровке закончится. Но это была не игра. Для него. Он осознал это тогда, когда Мария уже собираюсь праздновать победу. И осознавал это, тупо пялясь в стену в коридоре. И теперь, когда смотрел на Гермиону, которая совсем не собиралась прятаться за спинами ребят. Кто ее вообще будет спрашивать.
Сыворотка правды. Нотт откинулся на спинку стула. Это могло сработать. Или все могло просто выйти из под контроля. Идеальный с виду план имел несколько нюансов. Сыворотку правды придется пить всем .. и будет странно, если Нотт тоже не сделает глоток. Плюс ко всему, в этот план она посвятила только его. А значит, если что-то пойдет не так — отвечать им двоим. В Глассиас в принципе не было традиции что-то от кого-то скрывать. Несмотря на репутацию факультета, они всегда оставались братством. По всей видимости теперь еще и с ведьмой во главе. Не можешь противостоять бунту — возглавь его. Видимо этим и руководствовалась Гермиона.
Он не собирался ей перечить, потому что в этой ситуации считал виновным именно себя. Плевать, что косвенно, но ему надо было раз и навсегда объяснить Марии, что старые договорённости ныне не действуют. К тому же, вряд ли ее родители захотят иметь дело с сыном известного пожирателя смерти. Этой озабоченностью страдала только их дочь. Нотт в принципе рад был не жениться вовсе. Уж сразу после школы — увольте.
Факультет Гриффиндор? Серьезно? Да по этой девчонке просто плакал Слизерин. Насколько Нотт был осведомлен о качествах студентов, там учившихся. Но .. все же в Гермиона было больше .. милосердия что ли. Ко всей этой ситуации. Они тяжело дышали, когда остановились у входа в общежитие. Нотт уперся ладонями в собственные колени и готов был выплюнуть свои легкие от этого долбанного беда. Он ненавидел бегать. Он ненавидел квиддич. И спорт в принципе. но регулярные занятия по борьбе поддерживали его в форме.
Тео был в смятении. А потом .. все встало на свои места. Гермиона была в плохом состоянии, когда ее нашли. Возможно сочетание такого количества лечебных зелий привело ее в чувство эйфории. Они ввалились в гостиную в числе первых. Половина учеников уже ушли на завтрак, остальные — сонно вываливались в коридоры. Конечно на них обращали внимание. На девушку в сорочке и мантии, которая явно была ей не по размеру. Нотт шагнул к ней ближе, закрывая от остальных и посмотрел поверх ее головы, чтобы не сильно смущать.
— Гермиона .. тебе нужно .. переодеться.
Она опустила глаза и ойкнула, будто бы только что заметила, в каком виде носилась по коридорам. Запахнув на себе его мантию, Грейнджер все же скрылась в коридоре жилых комнат. Нотт свалился в ближайшее кресло и закурил, хотя желудок свело от голода. Плевать.

— Веритасерум? Если ты готова ждать примерно месяц.. Лунный цикл запускается дня через три. Сварить-то успеем, но оно должно настояться. Просто купить его — дело не простое. Если ты конечно не знаешь, где его можно достать. Романов ведет строгий контроль — брать у него не вариант. Он всю школу на уши поставит. И тогда студенты добровольно сядут на голодовку, лишь бы не сболтнуть лишнего.
Нотт хохотнул, а потом покачал головой, проводя пальцами по волосам. Ему и правда не мешало сегодня поспать. Но впереди два выходных, и маниакальное желание не оставлять Грейнджер одну. Удивительно, как навязанная девчонка за столь короткое время стала для него .. важной? наверное именно этот факт настолько бесил Марию. Говорят, девчонки видят больше остальных.
— Сыворотка правды .. всего-то... Ты бы удивилась, узнай, что твои новые друзья могли бы сделать с этой сукой.
Глассиас виделись ей кем? Веселыми воспитанными ребятами, которые серьезно подходят к любому делу? Которые помогают отстающим студентам? Горой стоят за братьев? Они не были святыми, точнее, они были очень далеко не святыми. Будущие министерские работники, которые по паву рождения займут свое место на дорожке, которая рано или поздно приведет их к весьма видным постам. Они будут помогать друг другу не только в школе, но и за ее пределами. Это братство, в которое волей-неволей попала и сама Грейнджер.
— Ладно, нам в принципе нужно всего лишь три капли на кубок. Должно хватить.

ТЕО

Нотт усмехнулся, а после расплылся в одной из своих немного безумно счастливых улыбок. Он ведь и правда не был настолько наивным и понимал, как влияет на многих девушек здесь, мечтающих свалить из сурового края поближе даже к вечно дождливому Лондону. А Тео был для них — как входной билет в новую невероятную жизнь.
— Ты действительно не понимаешь, да? Проведи маленькое исследование, Гермиона. Ты ведь это умеешь. Выпускники Дурмстранга, видные деятели почти всего, что может быть. Все они выпускники этого факультета. Это как .. привилегированное общество. И никто в этом обществе не подумает сделать с тобой что-то подобное. Они приняли тебя, им плевать, кто ты! Особенное отношение…
Он фыркает и наконец садится на ее кровать, пока окончательно не добил своим мельтешением по комнате.

Возможно, она его услышала и поняла, возможно нет. Но когда Нотт снова открыл глаза, то обнаружил себя .. в полной темноте. Едва пошевелился, глубоко вздохнул. Ноздри тут же пощекотал знакомый запах жасмина. Когда глаза привыкли к темноте он повернул голову на бок, сдул кудрявый локон, попавший прямо в глаз. Нагло развернулся и положил руку поверх спящей Грейнджер, которая даже не стала расширять заклинанием кровать. Хотя, если принимать во внимание размеры комнаты, тумбочки и стол со шкафом, такая трансфигурация не осталась бы незамеченной. Что-нибудь бы точно с грохотом куда-нибудь завалилось.

Солнце не часто радовало Дурмстранг своим присутствием, но в это субботнее утро лучик пробрался сквозь окно, проделывая свой медленный ход по подушке. Еще мгновение, и он перескочит на щеку Гермионы, а после и пощекочите веко. Нотт, ощущая превратности того, что спать осталось не долго, притянул к себе Грейнджер, которая теперь лежала к нему спиной. Мышцы ее живота, на котором покоились его пальцы чуть напряглись.
— Спи, Гермиона. Еще слишком рано.
Тихо проговорил он прямо ей на ухо и взмолился всем святым, чтобы она дала подремать ему еще полчасика.

— Итак, мы делаем это сегодня?
— Сегодня — это прям сегодня-сегодня!?
— Ну ладно, у меня-то все готово. Первая вечеринка Гермионы на корабле?!
Нотт поймал вопросительный как ему показалось взгляд Гермионы за завтраком.
— Да. Это традиция. Профессора закрывают глаза на одну ночь. За пару столетий никто еще не сжег Чертов корабль. Вечеринку переносили в замок только ..
— Четыре года назад. Из-за турнира. И из-за того, что Каркарову надо было выпендрится.
Студенты Глассиас пытались сдержать смех. Но тот нарастал и превращался уже в плохо сдерживаемый хохот.
Остальной школе сообщили о времени. Место итак было всем известно. К одиннадцати вечера корабль был украшен и готов к тому, чтобы отчалить от берега. Студенты спешили к нему по импровизированной дорожке, освещаемой факелами. На входе старшекурсники тщательно проверяли всех. Чтобы никто моложе седьмого курса не попал на корабль. Тео обернулся, будто бы ощутив на себе взгляд. По дорожке к ним приближалась троица в составе Ивана, Дмитрия и Гермионы. Он задержал взгляд на последней. На ней были легкие джинсы с высокой посадкой и топ. Поверх она накинула джемпер, потому что все равно было довольно прохладно. Но совершенно точно вся троица была окружена временным заклинанием, которое их согревало.
Тео поприветствовал друзей, и когда их проверили по спискам, они смогли зайти внутрь. А тут было на что посмотреть. Гремела музыка, кто-то танцевал, кто-то выпивал. Но самое забойное ожидало их дальше. Когда корабль отчалит от причала. На нижних ярусах, которые с помощью водоизмещения утопали в глубину можно было наблюдать сквозь прозрачные стены обитателей озера, которые также с нетерпением ждали этого вечера. Веселье только начиналось.
— Я это сделаю. Давай.
Пока у него не было даже понятия, как заставить Марию выпить из стакана, когда он игнорировал ее все это время. Но .. девчонка сама в конечном итоге должна была приплыть к нему в руки. Как и всегда. И любой здоровый мужчина задержал бы на ней свой взгляд. Мария постаралась выглядеть бесподобно. Даже не засунула в рот свою долбанную жвачку. Черное платье без рукавов выглядело не пошлым, но на грани. Нотт улыбнулся ей, и Мария с готовностью и грацией долбанной кошки подплыла к нему. Тео уперся рукой о стену, откровенно флиртуя. Мария светилась. Угрызений совести не было. Ни у кого.
Гермиона видела, как девчонка с подозрением уставилась на его бокал, из которого он не сделал ни одного глотка. Пожала плечами, мол, не верю, что так вкусно… и Тео сделал это. Глоток долбанного веритасерума. Все ради тебя, Грейнджер, ради твоей мести. Блять.
Мария взяла бокал из его рук, развернула к себе и коснулась губами того места, где отпил Тео. И сделала глоток. Оставила бокал себе.

— Ладно, Теодор, правда или действие?
— Действие.
Тео перевел взгляд на Гермиону. Всего на секунду, она поджала губы и качнула головой. Анники не было среди тех, кто напал на Гермиону, так он понял этот ответ. И это было хорошо, она очень нравилась Дмитрию. И это было взаимно.
— Сними рубашку и сиди так до конца игры.
Действие было встречено весьма однозначно. Девчонки обрадовались, парни закатили глаза и смеялись.
— Ничего не могу поделать, мне нравится смотреть на это. Эй, да я разок всего увидела, и то случайно.
Тео бросил рубашку на спинку кресла и снова уселся. Гермиона потянулась за своим напитком и пересела на широкий подлокотник рядом. Он ощутил, как на нем невербально оставили согревающие чары. И в благодарность за заботу, положил руку позади нее. Дотронулся пальцами выше полоски ее джинс, до голой спины. Сглотнул. Черт.

ТЕО

Блять, Вам что тут всем медом намазано?
Похоже, скоро охрану придется нанимать Теодору. Он поднял глаза на девочку с Венери, с которой за все обучение в Дурмстранге не перекинулся и парой фраз. Его рука на спине Гермионы замерла, потому что … да … епт твою мать. Следовало ожидать, что это произойдет. Девочка на курс младше уселась на его колени, осмелела, положила руку на его шею и придвинулась ближе.
— Оу…
Он поймал ее взгляд. Щеки девчонки тут же покрылись румянцем. Она изо всей сил пыталась больше не шевелится.
— Поверь мне, не ты в этом виновата.
Девочка коротко кивнула и по глазам было видно, что пиздецки расстроилась. Сидеть на коленях парня, который тебе нравится, и чувствовать его возбуждение … не от тебя. Бедняжка.
— Посидела? Молодец.
Поджав губы девочка встала, так как начался новый код и вернулась но свое место. Так же как и рука Нотта. Он не испытывал жалости к девчонке, так как знал теперь, что она сделала.

— Естественно, а ты?
Теодор не думал конечно о том, что в Британии волшебники здороваются с помощью круцио, но Гермиона участвовала в битвах .. с пожирателями. С его отцом. А Нотт был … он мог швырнуть в сына простенькое Круцио, если он неправильно воспользовался десертной вилкой. Нотт старший любил срывать злость на тех, кто послабее. А служение Лорду только извратило его еще больше.
Да.
Нотт никогда не видел, как действует сыворотка правды. И это было занятно. Мария явно пыталась сопротивляться. Анника бросила на нее резкий взгляд.
— что? Когда?
— Два дня назад!
Мария практически выкрикнула признание. Анника вскочила, Дмитрий за ней. Бедняжка не знала, куда себя деть. Она хотела ответов, но явно не желала устраивать сцен. Чистокровное воспитание.
— Ты сказала! Ты сказала, что «не при делах»!
Тео даже стало жаль доверчивую подругу брюнетки. Ее глаза увлажнились, она всхлипнула и посмотрела на Гермиону. А потом .. уткнулась в грудь Дмитрию, а он и рад был.
— Чистосердечное облегчает душу?
Спокойно спросил Нотт, поднимая на Марию глаза. Она была … напуганна.
— Еще один неверный шаг…
— Один взгляд в сторону Гермивоны…
Нотт едва сдвинул брови.
А чего мою честь так не защищаешь, Иван?!
— И нам придется дать свидетельские показания. Вы напали на ученицу Глассиаса. Использовали непростительное заклятие. За это не просто исключают из школы. Папочка не поможет.
Разве не ты говорил, что ей не место в Дурмстранге?! Все вы!?
Нотт не сопротивлялся сыворотке. Да и зачем? Все равно Мария догадалась, как им удалось вытащить из нее признание. Девчонка не глупа. Она зла. Но не глупа.
— Говорил.
Согласился Нотт, при этом его пальцы едва сжали кожу Гермионы. Чтобы она поняла, когда он это говорил.
— Но людям свойственно менять свое мнение. Даже отдельному замку.
Дурмстранг принял Гермиону. Она ведь это чувствовала? Маленькая магглорожленная девчонка. Смелая и безрассудная. Может быть в следующем году кто-то тоже решит поступить сюда вслед за ней. Новое поколение магглорожленных волшебников. Подумать только. Этим детям больше не придется покидать страну для того, чтобы учиться магии. Раньше подобные мысли вызвали бы у него неприятие. Ведь .. он так воспитан. Все, что окружало его до этого .. это лишь вдалбливание в его голову, что грязнокровки не достойны учиться с Читой кровью. Но не у всех родители были такого же мнения. Прогрессивная Британия едва ли не оказалась в положении еще худшем. Это было … поучительно что ли.
— Гермиона, мне очень жаль!
Анника всхлипнула и утерла нос рукавом. Сегодня у бедняжки разбились розовые очки.
Стоило ли ожидать, что Мария покинет вечеринку так скоро. За ней устремились и другие девчонки с Венеры. Всего несколько. Но Иван отмечал с своей голове каждую. Не одной же Марии нести ответственность.
Нотт тоже встал, потянувшись за своей рубашкой.
— Игра окончена, можно мне наконец, одеться?
— Неееет!!
Хор не совсем стройных голосов заставил его почти что рассмеяться. Нотт усмехнулся и бросил рубашку обратно на спинку.
— А кто сказал, что игра окончена?
Спокойно произнесла Гермиона, когда хохот немножко стих. Ее поддержали остальные. Нотт пожал плечами и уселся обратно в нагретое местечко. Дмитрий успокаивал Аннику, которая продолжала шмыгать носом. Иван продолжал метать взгляды в известное кресло, вечеринка продолжилась.
— Если хотела посмотреть на меня без рубашки, могла просто попросить.
Нотт достал сигарету, готовый ломануться в эти «действия» полностью. Потому что правда сейчас была слишком для него острой. Но ведь смысл игры в этом?
— Гермиона! Правда или действие?

ТЕО

— Ну знаешь, Гермиона, главная мышца должна быть в черепной коробке.
Анника даже хихикнула, сплетая свои пальцы с огромной рукой Дмитрия. Вместе они выглядели немного комично. Маленькая блондинка и огромный Дмитрий, который был на голову выше Нотта. Теодор как бы и сам не жаловался на свой рост, но в сравнении с некоторыми ребятами, пожалуй выделялся.
Отвратительная игра. Стала, как только Гермионе запретили целоваться с Теодором. Кто вообще придумал эти дурацкие правила. И выбирала она мучительно долго. Будто бы хотела протянуть эту экзекуцию на подольше.
— Раздели меня, а целуют Ивана, какая дискриминация.
Когда Гермиона поднялась, Нотт убрал руку, подцепляя сигарету. Как-то на шестом курсе небезызвестная Мария сказала ему, что он чертовски сексуально держит сигарету. Он лишь хмыкнул и обратил внимание на то, что он — левша. Вот и весь ответ. Поэтому для остальных, он просто .. держит ее не так, как все. А это часто принимают за сексуальность. Хотя спорить он не стал и сомнительный комплимент принял. Тогда Мария не казалась ему настолько отбитой, чтобы решится на нападение в стенах школы. Гермиона и правда внесла некоторую сумятицу в привычный уклад жизни. Хотя, быть может, Дурмстрангу нужно было, чтобы его кто-то хорошенько встряхнул. Нотт любил эту школу, хотя не раз и не два жалел, что учится не в Хогвартсе, где происходило, казалось бы, все самое интересное. Судя по рассказам друзей его детства.
— Ладно, обделенный. Правда или действие? Нотт?!
Тео рассматривал кончик тлеющей сигареты и машинально ответил — «правда». А затем сам едва ли не зажмурился от произнесённого слова. Нужно было выбрать действие, но .. по правилам игры действие он уже выбирал. Он не думал, что очередь дойдет до него так рано. Хотя да, половина участников ведь выбыло из игры.
— Что ты подумал, когда первый раз увидел Гермиону?
Идешь в нападение, Иван?
Как-то он читал одну занимательную маггловскую книжку. Писатель маглл сумел создать интересный мир на страницах своих книг. Мир, где жили волшебные существа, которые не умели лгать. В реальном мире такие тоже есть. Но он-то лгать умел. Проблема лишь в том, что действие сыворотки еще не закончилось. Но все же Нотт выглядел расслабленно. Он делился с ребятами своими мыслями. Они все делились. Ведь нельзя просто так проигнорировать появление магглорожденной девочки там, где не ступала женская нога, не говоря уже о чистоте ее крови.
— Что внешность обманчива.
Это и правда была его первая мысль о Гермионе. Она была довольно худенькой, если не сказать, что хрупкой. Возможно, война и скитания по лесам без разнообразной пищи сделали ее такой. Он сомневался, что она даже пройдет лес до конца. Мало ли что там мог припасти для нее Каркаров. Но она свернула в другую сторону. И тогда он подумал — а внешность, драккл задери, действительно обманчива.
— И все?
Тео чуть повел головой, периферическим зрением замечая, что Грейнджер смотрит на него во все глаза. Нет, вообще-то не всё. Он много чего еще думал. Но .. нужно было из массы небезопасной правды выбрать что-то одно. Что удовлетворит остальных, и от него наконец отстанут.
— И что у нее отличная задница.
Кажется она толкнула его кулачком в плечо. Черт и правда. Она что была не в курсе, что на фоне плоского живота, который возможно можно обхватить одними только ладонями, ее задница выглядит просто невероятно? Возможно, это тоже результат скитания по лесам, почти наверняка. О шраме он подумал также почти что в самом начале. Лишь отметил, что он почти такой же, как и у него самого. И оставил им эти шрамы один и тот же человек. И оба они его презирают. Только .. немного по-разному. Но теперь, зная Гермиону лучше и ощущая то странное .. притяжение к ней, он ненавидел отца только больше.
От того места, которое она стукнуло распространялось тепло. Как чертов удар маленького электрошокера. Что ж, до следующего круга действие веритасерума должно было уже закончится. Но игра продолжилась. Нотт наконец поднял глаза на Гермиону. И то, что он увидел, ему понравилось. Она улыбалась, глядя за игрой. Ее глаза искрились, она даже смеялась, уже не прикрывая рот ладошкой. Хохотала над какой-то слишком смешной шуткой. Он невольно засмотрелся. И, наконец, поймал ее взгляд. В груди разливалось тепло. И вместе с ним какое-то сдавливающее чувство. Неприятное. Будто бы незнание того, что будет дальше или завтра или через неделю, приносило боль. И какой-то .. азарт что ли.

ТЕО

Вот почему их вечеринки называют вечеринками года. Старшекурсники все равно следят за тем, чтобы все не вышло за рамки дозволенного. Все же, это школьная, а не частная пирушка. Но Нотт все равно чертовски наслаждается. Как пару дней назад он не думал, что все может закончиться так. Но пока Грейнджер была в его поле зрения, он был .. спокоен? Наверное немного алкоголя все же подействовало на мышцы расслабляюще. И после сигареты его рука вернулась на прежнее место. Будь-то бы там и было ей самое .. место. Поглаживать оголенную кожу. Тонкие позвонки.
Почти не обращая внимание на происходящее, Теодор оказывается в вакууме между ним и Гермионой.
Он ведь не мог один ощущать это.
Притяжение текло сквозь пальцы, стоило ему только коснуться ее кожи. Грейнджер изо всех сил старалась не шевелиться в эти моменты. Но … ее кое что выдавало.
Внешность обманчива.
Ему хотелось дотронуться иначе. Кончики пальцев буквально покалывало от этого желания.
Вокруг лилась музыка, звучали голоса. Кто-то обращался к ним, и парочка даже успевала отвечать. Но вскоре всем стало ясно, что между этими двумя точно что-то происходит. Простой ли это флирт. Может быть чувства основанные на адреналине. Но совершенно точно.. что-то есть.
Спросить о природе этих отношений было не у кого. Так что … Тео просто чувствовал.
Он усмехается, когда Грейнджер уличает его во лжи. Якобы. Ведь ей наверное прекрасно известно, что он выпил из того бокала. Она ведь видела. Или нет?
И то, как она показывает ему язык. Даже это он находит .. притягательным. То, как после этот язык проходится по губам, чтобы увлажнить их. В такие моменты он думает, что Гермиона совершенно точно не понимает, какое влияние оказывает на других людей. А в другой момент думает, что она сведёт его в чертову могилу.

А потом происходит это. Нотт сказал бы, что это — момент. В жизни таких не много. Планеты выстраиваются в ряд, ты берёшь зонтик, когда на улице совершенно точно будет солнце, но … дождь. Вытягиваешь призовой билет на экзамене. Прешь внаглую, и жизнь тебя вознаграждает. Девчонка из Венери останавливает время и толкает тебя в это. В такие моменты нельзя думать. Нельзя анализировать. Просчитывать результаты. Нужно просто делать то, что приходит в голову в первую секунду.
— Правда.
Тео делает вдох.
— Хочешь, чтобы я пошел с тобой?
Стоишь на скале и смотришь в темную водную гладь внизу. Отходишь назад и разбегаешься. Время прямого полета — это ее чуть разомкнувшему губы. Это темная радужка карих глаз, которые внимательно смотрят на него, пытаясь осмыслить услышанное.
Хотелось бы напомнить, что ее никто не оставит одну. Пока не будут уверены в ее безопасности. Его немного царапает ревность. Нет, еще нещадно царапает. Он напоминает себе, что это просто игра, ее ведь все так воспринимают. Они с Иваном хорошие приятели, но отчего-то ему кажется, что Гермиона использует северянина, чтобы … чтобы что? Тео облизал губы, дожидаясь ее ответа. Ему произнести еще раз?
Но Нотт не может быть рядом все время. Быть может, все это ему показалось, и она вовсе не хочет .. его.
Это было бы немного … это было много … неприятно. Он признавал, что Гермиона нравится ему. Кажется все вокруг это видели, кроме нее. То, как она поставила на место Марию, или то, как приглаживала свои кудрявые волосы всякий раз, когда они лезли ей в глаза. Будь то строгий пучок на макушке или коса, одна пружинистая прядь все равно выбьется из прически. Для него было чем-то магическим то, что она многие вещи делала совершенно без магии.
Его рука все еще лежала позади нее, но пальцы не двигались. Ему казалось, что если он сделает это, вокруг тот час полетят искры. Это было бы .. нечестно? Мысли казались ему сумбурными, и ясность, что бы там минуту назад начала исчезать. Видимо действие веритасерума имело еще один интересный эффект — ты не мог также врать и самому себе. И все еще его палец едва заметно очертил выпирающий позвонок. Гермиона сделала вдох, а Тео наоборот выдохнул. Они были так близко, будто бы дыша друг другом.
Казалось бы, он задал вполне определенный вопрос. Но только от ее ответа зависело, проводит он ее или зайдёт вместе с ней. Может он просто проведет ей экскурсию, черти задери. Кофта, под которой он едва различимыми движениями поглаживая ее спину, обняла его запястье мягкой тканью. Тео снова сделал вдох. Дышать было необходимо.

ТЕО

Выйти наружу сейчас с голым торсом — предприятие весьма опасное. Но его все еще согревают чары, которые кое-то наложил на него, как только н снял рубашку. Забота. Теодор идет вслед за девушкой, не теряя ее из виду, не оглядываясь по сторонам. Словно она подвесила для ослика морковку и он просто .. идет.
Палуба. Тихая водная гладь озера, которое никаким образом не впадает в море. Но ... какого черта здесь стоит корабль, скажите вы. Просто если вам нужно куда-то отплыть, придется делать это под водой. Через магический вход, который был там веками.
Нотт только тихо кивает ее словам. Дело не в нем, а в том, что все это дерьмо в принципе произошло из-за него. Даже если он всего лишь косвенно был причастен ко всему, что произошло. Его вины это не снимает. Он должен был сделать так, чтобы никакого нападения не было. Чтобы Мария знала свое чертово место и не совала свой нос в его дела. Тео выдыхает дым, делает еще одну глубокую затяжку. Они молчат. Здесь тихо и довольно спокойно. Музыка и голоса доносят откуда-то снизу. Веселье продолжается. А у них. У них перерыв.
Затушив бычок в импровизированной пепельнице, Нотт поднимает руку и убирает эту так волнующую его прядь ей за ухо, провернув ее разок вокруг пальца. Он знает, что делать с кудряшками. Она надёжно там спряталась. Тео проводит пальцами по шраму над ее бровью.
— Не знаю. Тут довольно прохладно.
Губы трогает едва заметная улыбка. Он поднимает взгляд, обводит им палубу. Никого. И возвращается к ней. Гермиона тоже закончила со своей мятной сигаретой. И Нотт не без интереса забирает почти истлевший бычок из ее пальцев, отправляя к своему. Теперь они стоят там парочкой. Это кажется ему забавным. Другая рука тянется вверх и мягко касается ее шеи.
— Ты проснулся сегодня в моей кровати, думаешь есть смысл спрашивать нечто подобное?
То есть, можно не спрашивать?
Ей приходится чуть сильнее задрать голову, а его пальцы ощутимые надавливают на мягкую кожу ее шеи. Он ощущает бешено бьющийся под ними пульс. Ее губы такие мягкие на вид. А на вкус? Ему плевать, что до этого она поцеловала Ивана. Это всего лишь игра. Долбанная игра. Нет, оказывается, не плевать. Тео хотел бы убрать этот чертов поцелуй с ее губ. Чтобы она забыла о нем. Воздух сильно искрился между ними. И когда он наконец коснулся ее губ, это было осторожно всего лишь одно чертово мгновение. Пока она не зашевелилась и не приоткрыла губы. Он скользнул языком в ее влажный рот. На вкус она была как мята и так сильно полюбившийся ему жасмин. Его пальцы, горячие соскользнули с ее шеи о коснулись ее голого живота, еще ниже, подхватывая под ягодицы. Она ведь не думала, что он собирается выкинуть ее за борт. Рядом у мачты стояла так удобно устроившаяся бочка, на которую он ее и посадил. Теперь они были на одном уровне. Нотт рванул Грейнджер к деревянному краю и удобно устроился между ее ног. Пальцы ощутимо прошлись выше колен, по плотно запечатанным в ткань обжигающих джинс ногам.
— Почему не юбка, черти.
Тем не менее, они и без этого были к друг другу достаточно близко, даже несмотря на чертову ткань, которая здесь явно была чудовищно лишней. Впервые за очень долгое время, Тео терял спасительный контроль. И ему было плевать. Ему даже нравилось. будто бы электричество было под их кожей, и спасали только прикосновения, позволявшее тому покинуть насиженное местечко и избавить их от боли. И да, ему было практически больно от того возбуждения, которое волной окатило его. Грудь Грейнджер так сильно вздымалась, стоило ему оторваться от ее губ. Что он даже мгновение залюбовался прежде, чем опустить свои на ее ключици и ниже. Оттягивая край топа проходясь языком и зубами по холмику ее груди. И пальцы .. тонкие пальцы в его волосах. Казалось бы, если они сейчас остановятся, произойдет что-то страшное. Что-то, чего им обоим, ему уж точно — не хочется больше всего на свете. будто бы то напряжение, скопившееся в теле так и не сможет его покинуть.
Ближе уже было некуда, а очень хотелось. На мгновение музыка стала громче, где-то открылась дверь. Кто-то хихикнул и потянул своих спутников на другую сторону палубы. Нотт оторвался от кожи Грейнджер, но только губами. Пальцы его продолжали впиваться в ее ноги. Поцелуй вот-вот грозился перерасти в нечто большее. Но .. они выпили .. а она возможно все еще подпитывалась адреналином от своей маленькой мести. Потому что публичное осуждение — это самая малая часть, которую заслужили те девчонки.

ТЕО

Он уже и сам сто раз пожалел об той игре. Но сейчас совершенно не хотел об этом говорить. Он ни о чем не хочет говорить. Ему хватает и того, как доверчиво Гермиона прижимается к нему. Но самое чертовски обидное, в ближайшие пару часов они все равно не смогут никуда уйти. Просто потому, что корабль отчалил от берега. Мария успела покинуть его до этого. По крайней мере он на это надеялся. Становилось прохладно, и им лучше было вернуться туда, где было тепло. Они могут вернуться на диванчики к друзьям и просто отказаться дальше испытывать судьбу и чертовы желания, а могут уйти в любое другой место, и побыть вдвоем.
— Верно.
Он выдохнул, протираясь носом о ее висок.
Неожиданно, что он ее поцелует? Минуту назад он вообще-то собирался сделать намного больше. Его руки чуть ослабили хватку, прошлись до колен вниз и снова наверх. Он уткнулся носом в ее шею. Притяжение заработало снова. Кровь обжигающими волнами заструилась по венам.
А потом она ... она заставила его остановиться и внимательно посмотреть ей в глаза, поднимая голову. Он поднял одну руку, касаясь ее подбородка. Гермиона зажмурилась, смаргивая слезы. Он сделал глубокий вдох. Если бы это был не она, Тео знал бы, как справиться с подобной истерикой. Но они просто еще не настолько близки. Проблема была не в нем, да и не в ней, если честно. А просто в том, что она могла испугаться.
— Посмотри на меня. Гермиона.
Он рассматривал ее всего мгновение, хотя казалось, что многим дольше. Гермиону пугали собственные чувства. Возможно, пугало то, что происходит. Он ни черта не знал о ее страхах, но понимал, что их достаточно. Как достаточно и травмирующих событий даже за последние недели. Ее жизни никогда не будет простой. Но по крайней мере здесь, в Дурмстранге ее больше не преследовали газетчики, она не вызывала такого ажиотажа, как на родине. Только .. любопытство.
— Тебе не нужно все время быть сильной. Здесь ты .. в безопасности.
Он как чертов змей искуситель заставлял ее смотреть ему в глаза. Слишком много для одного вечера. У нее сейчас эмоции через край польются. Слезы — это только предвестник. Так и до нервного срыва не далеко. А им вообще-то еще семь зелий варить до конца семестра.
— И ты не обязана чувствовать .. все это. Ты можешь убрать из уравнения страх. Он тебе не нужен. Он тебе мешает. Я помогу тебе,... но не сегодня.
Зря он сомневался, желание знать больше снова загорается в ее глазах. Его улыбка становится шире. Вот она, Гермиона Грейнджер охотная до любых знаний. И если Теодор Нотт от нее что-то скрывает, она обязательно узнает, что именно. Если он говорит, что может помочь ей, она хочет узнать как. И закусывает губу, потому что он говорит ей — «не сегодня». Она ведь может узнать все, что угодно, стоит только открыть нужную книгу. А тут Нотт говорит ей — «не сегодня, Грейнджер. Просто. Доверься. Мне.»
— Я выпил, а это только мешает.
Да, черт возьми, он должен слишком хорошо контролировать себя. А рядом с ней, это весьма сложный процесс. Он продолжал смотреть на нее, едва заметно улыбнулся, коснулся пальцами ее нижней губы. Чуть надавил, проводя пальцем до уголка и ниже к подбородку. К ее шее. Развернул ладонь и провел костяшками по ее скуле. И ниже, по шее и выпирающим ключицам.
— Я хочу, чтобы ты доверяла мне. Я многое для этого сделаю.
Эйфория все равно никуда не схлынула, как и возбуждение. Он бы мог воспользоваться их состоянием и свалить в любое крытое место корабля. Здесь есть довольно-таки примечательные каюты. Но не сегодня. Не сейчас. Они будут двигаться медленно, если нужно. И она обязательно спросит его потом, что он имел ввиду, когда обещал избавить ее от страха или других мерзких чувств, которые берут над ней вверх. Как ей довериться людям, которых она знает несколько недель. Как ей доверится ему? Чей отец оставил эту ужасные отметины на ее теле. Как ей перестать считать их таковыми.
Она сражалась, и это всего лишь цена за победу. Только и всего.
— Хочешь вернуться к остальным или просто побыть .. где-нибудь?
Правильного ответа нет. И наверное, ей сейчас не нужно предоставлять выбор, а просто взять все в свои руки. Просто .. ему нужно было еще несколько доказательств того, что он все воспринимает правильно. И что он в конце концов сможет ей помочь.

ТЕО

— Просто это ты слишком мелкая.
Нотт закатив горе-очи к небу и подтолкнул девчонку к одной из дверей, которая вела в трюм. Снаружи корабль казался меньше, чем это было внутри. Виной всему конечно были специальные чары. Он не стал зажигать лампу внутри одной из кают, в которой они оказались. Но пока Гермиона чертыхалась и пыталась не сломать себе шею, он наложил на дверь запирающие и изолирующий любые их звуки заклинания. Даже шум снаружи немного стих. Он подхватил Гермиону под локоть как раз тогда, когда она едва ли упала.
Шаг назад, и бывшая Гриффиндорка ощутила спиной деревянный столбик кровати. Глаза привыкали к темноте, и Нотт наконец заметил фонарь у стены. Не долго думая, он вытащил из причёски Гермионы ее волшебную палочку. Покрутил в руках. Направил на фонарь и прошептал заклинание. Палочка ощутимо завибрировала в его руках, но послушалась. Внутри мутного фонаря появился небольшой источник света. Этого хватило, чтобы не споткнуться и не переломать себе нафиг все кости.
Он ухмыльнулся.
— Прям как ее хозяйка.
Один в один. Ему казалось, что так оно все и будет. Непросто. Но в итоге они все равно окажутся в месте в роде этого. С большой кроватью, магией, возможно снова немного пьяными. И она была здесь, с ним. Для них вечеринка уже закончилась. Хотя ребята продолжают веселиться, выпивать, играть и танцевать. А под их носом творится совсем иное.
Теодор достал свою палочку и положил обе на столик у кровати. Сел и протянул Гермионе руку. Он всякий раз давал ей выбор.
— ты хочешь, чтобы я пошел с тобой?
Или дожидался ответной реакции, пока она разомкнет свои губы.
— Хочешь вернуться или уединиться?
И даже сейчас, дожидаясь, пока ее пальцы лягнут в его ладонь. Гермиона доверяла ему. И он глубоко вздохнул, когда ее пальчики сплелись с его. Нотт молился о том, чтобы никогда не сделать ей больно. Он ненавидел оправдывать чьи-то ожидания… но с ней все иначе. Гермиона жила сегодня… Теперь он это видел. У нее не было определенного плана на будущую жизнь. Возможно когда-то он был. Да. Скорее всего. А потом случилось то, чего боится любой человек — она потеряла контроль. Тео хотел показать ей, что в этом нет ничего плохого.
Он потянул Гермиону на себя. Ей ничего не оставалось, как оседлать его, и Нотт не тратил оставшееся время зря, аккуратно спустил кофту с ее плеч. Ровные шрамы подсвечивались в тусклом свете, который причудливо играл на ее коже. Тео хотел показать ей свои.
— У меня тоже они есть … просто ты не видела спину, девочка.
Не тратя время зря, опрокинул Гермиону спиной на кровать. Слишком интимная поза для светских бесед, поэтому он просто снова поцеловал ее. Сначала медленно, но уже через мгновение невозможно было сдерживаться. Казалось бы, разряды тока, покинувшие их, возвращались с утроенной силой. Он прикусил ее нижнюю губу, и кажется сквозь собственный гул от барабанившей крови в ушах, расслышал стон. Стон? Его губы улыбались, пока он вел ими до ее ушка.
— Гермиона. Останови меня, хорошо?
Останови, если будет слишком? Ему это требовалось, потому что сам он не остановится. И снова — он дает ЕЙ выбор. Ей право решать. Ее очаровательная головка полна страхов, поэтому, пока ей это нужно. Пока.
На этот раз он оттянул верх топа гораздо смелее. Здесь свидетелей не могло быть. Захватив пальцем и ткань полупрозрачного лифчика, он лизнул горошину соска, выскользнувшего из плена белья. Всосав его в рот, чуть прикусил и зализал. Подался бедрами вперед между ее ног. Так тепло… наверняка даже слишком горячо. Тео мечтал бы оказаться внутри нее. Но не сегодня, черт возьми. Иначе от переизбытка чувств она тут все слезами затопит. А он бы хотел чем-то иным.
Поднимает на нее взгляд. Все еще нет? Что там говорят о Гриффиндорцам? Смелые и безрассудные? Это ей подходит.
Он проделывает тоже самое с другой грудью.
И когда она тянет к нему руки, он перехватывает их и прижимает по поле стороны от ее головы. Дотрагивается до ее лба своим и тяжело дышит.
— Мне будет сложнее остановиться, если ты продолжишь в том же духе.
Он улыбается, проводит носом по ее скуле. Чуть назад, когда она поворачивает к нему голову и еще чуть сильнее размокает губы. Приходится уткнуться носом в ее шею, тихо простонав. Стало еще хуже. А что с ним будет, когда они это наконец сделают?
— Ты очень красивая, Гермиона. Особенно, когда твои трусики намокают подо мной.
Он смеется тихонько, и снова ласкает поцелуями ее шею.
— Я бы хотел проверить. Позволишь мне?

ТЕО

Теодор был чертовски рад, что вздрочнул с утра, представляя, разумеется, как трахнет Грейнджер в конце концов. Но реальность такова, что он трезвеет в один миг, когда слышит не просто о ее неопытности. (Он подозревал нечто подобное). Но об отсутствии опыта вообще. И это было … это было … какие там нахер поцелуи с Иваном, все это стерлось в один мир. В груди разлилось странное тепло. Он не был из тех парней, которые позволяли себе трахать все, что движется, но однозначно не был последним девственником Дурмстранга. Он брал, если давали. Ему ведь восемнадцать, черт возьми. Гормоны не просто скачут, они напоминают о себе чуть ли не каждое долбанное утро. Но в одном он тоже был невинен как Чертов ангелочек. В отношениях. Никогда не стремился с кем-то встречаться. Так что возможно Мария просто поставила себе цель быть первой. А в итоге, только оттолкнула его от себя окончательно. Надо было отблагодарить Грейнджер за все. В том числе и это.
Ооо, и он вознаградит и отблагодарит.
Когда пальцы скользнули по влажным лепесткам, он и сам застонал еще и от того, как она дернулась. Вытащив руку, Тео беззастенчиво облизал пальцы. Она снова едва заметно дернулась. Этот импульс прошел и через его тело. На вкус она была … сладкой. Он склонился к ее уху.
— Я останусь в штанах, Гермиона. Слышишь?
Ее слабый кивок заставляет его зажмуриться на секунду. А после, напевая про себя привязавшуюся мелодию, он чуть отстраняется. Пальцы провожают вниз бегунок молнии на ее джинсах, и Нотт тянет их вниз по ее ногам. Под ними — обычные шелковые трусики. Тел закусывает губу, чтобы ненароком не засмеяться. Не смутить ее. Но глаза тут же падают на влажное пятно между ног. Он делает порывистый вдох и медленно стягивает трусики. Влажная ниточка провожает их, почти окончательно срывая ему крышу. Но он дал ей свое слово. Сегодня все — для Гермионы Грейнджер.
Не давая ей возможности замерзнуть или одуматься, Нотт опускается ниже. Подхватывает ее под коленками, чтобы развести ее ахуенные ноги в стороны. Сперва он планировал задействовать и ее тоже, задать пару вопросов, вроде — «как ты сама это делаешь… покажи мне», «как тебе нравится», но после ее слов о том, что она у нас цветочек нетронутый, Тео решил взять все в свои руки. Точнее… так сложнее конечно, но Гермиона была совершенно щедра на реакции, так он — поймёт сам.
И это было чудесно. Сперва он просто ласкал ее языком, распаляя и давая новый ощущений, а потом нашел заданный ритм, кружа вокруг клитора и лаская тот уже жестче. И сегодня она извивалась на кровати как истинная змейка. Хватала покрывало или путалась в его волосах. в одно мгновение ему казалось, что она хочет оттолкнуть его, а в другое — притянуть ближе.
— Гермиона … расслабься. Просто позволь этому случиться.
Здесь могло быть миллион факторов. И стеснение, и непринятие чего-то нового, и личные заморочки, но ему пришлось очень постараться, чтобы она наконец вскрикнула и подарила ему свой оргазм. Жаль он не видел ее лица, а лишь старался продлить ее ощущения. Теодор навис над девушкой и облизал губы. Расплылся в хищной улыбке. Упал рядом на подушки и притянул ее к себе, упражняясь в невербальном наложении согревающих чар. Но чары это одно, а немножко комфорта — совсем другое. Поэтому он подтянул покрывало, чтобы накрыть ее.
— Гермиона?
Она что-то промычала в ответ, и Тео порадовался тому, что она наконец-то смогла расслабиться.
— Ты очень вкусная.
Маленькая ладошка шлепнула его по груди. Как он и обещал, он остался в штанах, и понадобится не мало времени, чтобы заставить себя избавиться от желания ее трахнуть. Но удивительно, его хотя бы немного удовлетворит тот факт, что Гермиона позволила ему многое. Позволила многое себе. Тео подождет сколько нужно. Тео-терпеливый-мальчик-Нотт. Но он улыбался, поглаживая ее плечо. И оказалось, так увлекательно, заботиться о ком-то.
Он смотрел в потолок, размышлял обо всем сразу.
— И очень красивая.
Он посчитал должным сказать ей это. Ему и правда было плевать на шрамы, хотя совершенно точно она их стеснялась. Но не стремилась убрать. Он понимал.
Даже Мария понимала, что ему плевать на такие мелочи. Что Гермиона ему нравится. Даже больше, чем нравится, если она решилась на все то, что совершила. И решение, скорее всего, было спонтанным.

ТЕО

Теодор-чертов-волшебник-Нотт.
Он едва заметно улыбался. Гермиона постепенно становилась собой. Она перестала болтать от смущения, и теперь просто лежала почти что на нем, давая им возможность просто насладиться моментом.
— Я слышу, как крутятся шестеренки в твоей голове, Грейнджер. Ничего страшного не случилось. Тем более, тебе было приятно. А мне было нужно именно это. А ... об этом не думай. Я сам вполне справлюсь, попозже.
Он тихо рассмеялся, сильнее прижимая ее к себе. Гермиона задремала, и Тео просто закрыл глаза, стараясь не шевелиться. Корабль мерно покачивался, и вскоре он тоже задремал. Когда корабль качнуло сильнее, и судно явно стукнулось о причал, Нотт открыл глаза. Гермиона пошевелилась рядом, ее рука машинально начала шарить по простыне слева от себя. Она была немного напуганна, но явно не тем, что он находился рядом. Создавалось впечатление, что это ее обычное пробуждение. Она искала палочку. Удивительно, что ее любовь к тому, чтобы все делать по маггловски и здесь пересилила ведьмовскую натуру. Любой волшебник ее возраста умел призывать свою палочку невербально, что он и сделал. Древко перекатился по деревянному полу и скользнуло в его руку. Их оказалось две. Видимо даже ее палочка оказалась расположена к нему. хотя заметно вибрировала, оказавшись между ее пальцев. Тео прикусил губу, потому что в мысли вонзилась весьма неприятная мысль, но он оставил ее на потом.
— Она здесь, Гермиона.
Шумный выдох был ответом на его предположение. Война оставила на ней свой отпечаток. И похоже, придется приложить больше усилий для нормальной жизни. Конечно, нападения, ночи в больничном крыле и постоянное напряжение этому не способствовали.
— Кажется мы причалили.
Он прочистил горло и привстал, находя взглядом ее вещи. Эти трусики он бы оставил на память, но вряд ли ей будет удобно без них. Тем более, на улице все равно все еще прохладно. Она закрыла лицо руками, пока он надевал на нее трусики. С джинсами она справилась сам, как и с кофтой, которую он нашел на полу. Прежде, чем протянуть ее ей, он наложил на ту согревающие чары.
— Идем, тебе нужно отдохнуть. И желательно, в своей постели.
Ему не удалось скрыть улыбку, а ей — выдернуть руку. Хватка была почти что железной. Он не отпустил ее и тогда, когда они вышли на палубу, как и другие студенты. Некоторые тоже стояли парочками. Дмитрий держал на руках спящую Аннику. Тео кивнул ему, и парень кивнул ему в ответ. Равеллия быстро подошла к Гермионе, беря ее под руку, и сразу же положила голову ей на плечо.
— Святые, Гермиона, ты такая тепленькая. Она блаженно улыбнулась и отошла на пол шага, разглядывая парочку. Нотт успел закурить, пока они дожидались своей очереди на выход. Блондинка указала на них своим тонким пальчиком, приоткрыла было рот, но захлопнула его, как только наткнулась на взгляд Нотта. Гермиона итак была до жути смущена, не надо было смущать ее еще больше.
— Похоже, нам всем нужно хорошенько выспаться.
— Она права. Ты пойдешь спать, а я займусь зельем.
Это первый раз, когда он не спрашивал. Вовсе не хотелось, чтобы это входило в привычку. Но сейчас ей действительно нужен был отдых и немного времени наедине с собой.
Он отпустил ее руку только тогда, когда они оказались в замке, в коридоре, в котором им пришлось бы разойтись в разные стороны. Ей — в общежитие, ему — в кабинет, которые они переоборудовали в лабораторию зелий. Если бы Романов увидел ее, был бы впечатлен. Они неплохо поработали над ней.
Нотту тоже нужно было немного подумать над произошедшем. Хотя чего тут думать. я хочу это, я получу это. Хотя отвлечься все же стоило. Он не только проконтролировал оборотное зелье, но и идеально покромсал все ингредиенты для «сбей стыд» и почти что приготовил само зелье. Взглянув на часы, он понял, что провел в лаборатории почти весь чертов день. Спустившись на ужин одним из последних, он быстренько перекусил и направился в общежития. Нестерпимо хотелось в душ и завалиться спать. Но после душа спать уже не хотелось.
— Она не выходила.
Дмитрий произнес это даже не опуская свою книгу. Видимо то, что Нотт бездумно сидел в общей гостиной, навело его на определенные мысли. Тео взглянул в коридор, прекрасно зная, что ее там нет. Ему это не понравилось. Казалось бы.. после того, что произошло Гермиона наоборот будет искать встречи с ним.

ТЕО

— Может быть ты объяснишь, что происходит!? После долбанного корабля она тебя избегает! Что ты сделал, Нотт?! Поразвлекся и был таков?
— Заткнись...
Он был чертовски уставшим сегодня. Он не спал до двух часов ночи, а потом пришел, как преданный песик к ней под дверь и приложившись лбом простоял так добрых минут двадцать. Чего он ожидал? Что она откроет? Что выйдет куда-нибудь и они наконец поговорят? Нотту надоело находится в этом состоянии, когда ты толком не знаешь, что сделал не так. Он ведь был осторожен или нет? Слишком настойчив? Напугал ее? Какие чертовы гномы танцуют в ее голове, что она избегает его уже почти неделю? Ему надоело читать записки, оставленные в лаборатории о том, что она уже успела сделать. Это слишком напрягало его. Все это. А теперь еще и Иван.
— Сам заткнись, Нотт!
Друг подлетел к нему слишком быстро, навис, как чертова скала. Теодор закатил глаза. Иван мог нагнать страху на кого угодно, но Теодор знал, что этот парень и мухи не обидит. Но .. произошло то, что произошло. Природное высокомерие не дало ему поделиться с другом тем, что произошло. Мы были, блять на долбанных небесах, а теперь она меня игнорирует, и я не знаю, что сделал не так. голова взрывается дружище, а тут еще и ты со своими допросами. Но Нотт всего этого не сказал. Вместо этого он закатит глаза и получил увесистый толчок в грудь, больно ударяясь спиной о стену. Во взгляде Ивана на мгновение промелькнуло недоумение и даже .. Нотт бы назвал это виной. Но .. надо было отступить, пожать ему руку и все объяснить... но вышло так, что Теодору просто необходимо было, чтобы кто-нибудь набил ему морду. Если он не знает, в чем провинился, пускай хотя бы понесет наказание таким образом. И он пошел в атаку. Против долбанной скалы. Никто не остановил их. В толпе тихо прозвучало: «не лезьте, им это нужно». И когда ему показалось, что он наконец-то услышал ее голос, все закончилось.
Она прошептала заклинание, И Нотт всего пару мгновений просто смотрел в потолок, пока не шмыгнул носом и не поднялся, не говоря ни слова. Из-за адреналина он не стал складывать простое уравнение, почему он оказался в ее комнате. Он схватился за столбик кровати, когда встал на ноги и его повело в сторону. Осел на пол, упираясь спиной о кровать и оттолкнул от себя палочку Гермионы, которая пыталась провести диагностику или залечить его, возможно, даже сломанный нос.
— Нет ... мы так не делаем.
Он огрызнулся. Не хотел, но так вышло. Теодор достал смятую пачку сигарет. И ... забрал палочку у Гермионы, прикуривая от нее. Она так привычно и приятно завибрировала в его руках. Он соскучился по этому. Его палочка валялась где-то в гостиной. Он не сомневался, что найдет ее в собственной комнате после. Первая затяжка вышла глубокой, он шмыгнул носом после, провел под ним тыльной стороной ладони и вытер кровь о брюки. Кажется еще была разбита губы. Он провел языком по зубам, вроде бы, все были на месте. Значит, можно обойтись без костероста. Он тоже даже разок дотянулся до Ивана и подбил тому глаз. Тео нервно усмехнулся, заметив про себя, что разбитый нос все равно выглядит лучше, чем огромный фингал. Хотя .. проходит явно дольше.
— Я думал, вы Гриффиндорцы смелые.
Он снова шмыгнул носом, снова сделал затяжку. Она все еще молчала, больше не пыталась сдвинуться с места. Но у них хотя бы появилась возможность поговорить.
— Я так не могу, понимаешь? Если ты не хочешь .. мы можем попросить Романова, чтобы нас поменяли. Еще не поздно, наверное. Я не буду говорить с тобой, если ты не хочешь. Могу выбрать другой стол для долбанных завтраков. И ты можешь продолжать делать вид, что меня не существует.
Я всего минутку посижу здесь... минутку.
— Не думал, что ты из тех девчонок, которые позволяют делать то, ... чего не хотят.
Это было ахренительно неприятно. Будто бы .. наступило утро и вся магия той ночи рассеялась. А Гермиона превратилась в ходячее привидение. Будто бы он и правда сделал нечто такое, что ... блять, да он прекрасно понимал Ивана. Она ему нравилась, а тут Нотт увел ее из под его носа. А потом .. потом он наблюдал за всей этой картиной со стороны. Неужели Нотт был так слеп, что не понял с самого начала. Он долго анализировал произошедшее, ведь Гермиона не была пьяна .. не была под кайфом, чтобы позволить ему сделать это, а потом жестоко об этом пожалеть. Его голова и без Ивана готова была взорваться.

ТЕО

Идиот.
Ты идиот, Теодор Нотт.
Она чувствовал столько всего, а тебе просто нужно было дать ей выговориться. Потребовать, если нужно. И он злился на то, что она считала его слишком поверхностным. И на то, что не видела дальше своего носа. Да ее едва ли не убили за то, что не поняла очевидного. Все вокруг видели его к ней отношение, кроме нее. И все лишь из-за того, что она его не знала. Не знала какой он с другими девушками, например. Может даже кто-то ляпнул какую-нибудь ерунду, и это тоже заставило ее грызть себе нервы.

Нотт просто смотрел на нее, не пропуская ни единого слова. Если она чувствовал все это... его обида и яйца выеденного не стоит. В чем-то она безусловно была права. В том, что тараканов в ее голове столько, что хватит на пару жизней. Он не знал, каково ей, не представлял. Да кто в здравом уме выберет вместо Хогвартса, спокойной гавани, где студентам подтирают сопли, — Дурмстранг, где тебе скорее набьют морду, чем будут чинно объяснять, где ты ошибся. Только такая девочка, как Гермиона. Куда смотрели парни в ее прошлой школе?
Он вскочил, игнорируя собственную боль и головокружение. Буквально налетел на нее, вдавливая в стену.
— Остановись, Гермиона ..
Тео тяжело дышал куда-то в ее шею, сплел пальцы с ее, лаского погладил ладонь. Но это не помогало. Она продолжала всхлипывать, а когда пыталась взять себя в руки, становилось только хуже. До такой степени, что предметы в комнате стали дрожать. Если они не прекратят, если она не прекратит, то комната испытает на себе бесконтрольный выброс магии. Она итак выбросила из себя уже многое, что ее гложило, но явно не все. Ей нужно было испытать облегчение. Нотт знал, как это сделать. Он отпустил одну ее руку и снова повернул ее лицо к себе. Она тоже видела, что творится, и испугалась пуще прежнего.
— Я могу, слышишь? Могу... Черт, Грейнджер. Тебе нужно успокоиться. Можешь .. можешь ударить меня после, но сейчас я сделаю то, что тебе нужно.
Чувство вины ее сжирало заживо. Не так сильно, как его .. теперь. Тео потащил ее к кровати. Сел и опрокинул Грейнджер животом на свои колени. Поднял ее плиссированную школьную юбку и шлепнул ладонью по заднице. Она взвизгнула скорее от неожиданности, потому что первый шлепок был просто .. просто. Предметы замерли, но начали вибрировать снова. Гермиона опять много думала. Тео шлепнул снова, удерживая второй рукой ее за спину. И еще раз. Ей пришлось сосредоточиться только на том, что Теодор Нотт шлепает ее по заду.
Скажи спасибо, что не по голому, хотя очень хочется.
Ему нужна была не истерика, когда она пытается втянуть ртом воздух, как минуты назад, а чистое освобождение, когда слезы просто потекут по ее щекам. Еще раз. Неужели он услышал судорожный вдох. Грейнджер сжала пальчиками покрывало, что подсказало ему, что он на правильном пути. Он шлепнул еще раз, чуть ниже. Часть ладони попала по голой коже. Ее задница становилась потрясающе розового цвета. Еще и еще. И он остановился только, когда она заплакала. Нотт готов был поставить мешок галлонов на то, что это были слезы облегчения. Ладонь покалывало приятной болью. Он сглотнул. Тело предавало его. Как не вовремя.
С огромным сожалением, но и с облегчением он опустил край юбки, закрывая ее попку. Потянул Гермиону на себя так, чтобы она оседлала его. Обнял ее за спину, осторожно поглаживая по спине.
Решение пришло спонтанно. И подошло ей идеально. Грейнджер чувствовала себя виноватой, но золотой девочке прощали все и всегда. Она же — героиня войны, о ней пишут статьи и ее преследует пресса. Для нее готовы лучшие должности в министерстве. Все пользуются ее именем. И возможно ее друзей устраивает такая слава, но ее нет. И этот груз может просто потопить ее. Вот почему она здесь. Не в этой комнате, а в этой школе в целом. Она хотела оставить прошлое позади, начать что-то новое в новом месте. Где ее не будут судить, как золотую девочку, героиню войны. Умнейшую ведьму своего поколения. Но если от последнего она не сможет никуда деться, то здесь ее будут судить даже строже, чем в прошлой школе. Она ведь именно этого хотела?
— Ну все... все. Тебе лучше? Подумай, прежде, чем ответить.
Давай, Гермиона, ты же умная девочка.
— И не смей даже думать, что кто-то узнает об этом!
Опередил он ее мыслительный процесс.

ТЕО

— Ударю?!
Он нахмурился и чуть подался назад, едва стукнувшись затылком о стену. Она немного отвлекла его поцелуем, и его руки, которые притянули Гермиону ближе, отвлекли еще больше. Но ей стоит уяснить одну вещь.
— Я бы никогда не … в смысле … не так, как ты подумала.
Наорать или ударить? Так себе выбор. Одно хуже другого. А вот отвлечь и заставить сосредоточиться на чем-то одном — куда лучше. И Тео дает голову на отсечение, что не стоило заканчивать так рано. Если она не схватила палочку и не прогнала его, это означало только одно — ей понравилось.
— Ты повела себя очень … смело, Гермиона. Прямо сейчас. Я не могу сердиться на тебя. Особенно, после того, что только что сделал. Мне тоже надо было выпустить пар.
Вы только посмотрите на них, разговаривают почти как сознательные взрослые люди. И в этот раз … в этот раз кажется, сбросив весь эмоциональный груз, Гермиона сама льнет к нему, и Тео не сдерживаясь сжимает пальцами ее прелестную задницу. Прямо за ними — зеркало в полный рост. Как удобно, черт возьми. Задрав ее юбку, засовывая нижних край за ее пояс, Нотт кивает Грейнджер на зеркало позади. Даже в тусклом свете долбанной луны видно, как покраснели ее щеки.
— Красиво… Блять.
Он запускает пальцы под резинку трусиков и медленно тянет вниз, выставляя на обозрение розовые ягодицы со следами его ладони.
— В следующие раз я сделаю это без трусиков на тебе. В следующий раз, когда ты опять начнешь нести какую-то чушь. Тебе ясно?
Он даже зажмурился на мгновение. Полное попадание. Она задержала дыхание, позволяя себе рассматривать то, что он сделал. Хотя по мнению Нотта, он не сделал почти ничего. Так, немножко разогрел и возможно заставил кое-что понять.
— Я думал, тебя «не ебет чужое мнение» .. а тут я узнаю, как сильно оно на тебя влияет.
Кажется, все было ясно, как день. Она одна из тех девочек, против которой ополчились все остальные? И не только девочки? Почему? Потому что она умнее остальных и не желает этого скрывать? Потому что была любимицей профессоров? Потому что была «подружкой Поттера»? Да какая там «подружка». За один вечер с ней он узнал многое. Гермиона совершенно не представляла, какая она. Если бы он мог показать, какой видит ее. Главная королева школы едва не убила ее. Двое парней, друзей вообще-то, подрались из-за нее. Неизвестно сколько еще парней в этой школе пускают на не слюни во многих смыслах. А она все еще тянет за собой проблемы из прошлого. Она хочет, чтобы ее не ебало чужое мнение, но оно все еще где-то здесь.

Нотт провел пальцами по ее заднице и со стоном вернул трусики на место. Сегодня снова был совсем не подходящий день. С Гермионой каждый день был словно маггловские американские горки.
— Фригидности?
Они итак сделали уже достаточно. Ближе в физическом смысле еще конечно можно. Но не сегодня. Он просовывает руку под ластовицу злополучных трусиков и жмурится, от того, что блять-нахуй-зачем это сделал?
У тебя выдержка, как у дракона, которому перед мордой повертели сочным бифштексом…
Пальцы не просто ощутили влажность между ног, они буквально проскользнули между ее половых губ. Гермиона ожидаемо вздрогнула. Сомнений в ее девственности не осталось вовсе. Она так сильно реагировала на каждое откровенное прикосновение. И каждой этой реакцией запускала микро-взрывы тока по его телу.
— Это вряд ли…
Прошептал он, возвращая руку на ее задницу. Кажется, она даже расстроилась такому повороту событий. Надо было продолжить? Черт, разумеется надо было продолжить.
— Никогда не видел, чтобы кто-то мог настолько сексуально читать книгу. Ты настолько сильно увлекаешься, что не замечаешь, как начинаешь посасывать свои сахарные перья. Хмуришься, когда замечаешь то, чего не знала раньше. Облизываешь губы и закусывает нижнюю. Уверен, что какой-нибудь продвинутый курс зельеварения для молодых ведьм может даже возбудить тебя. У каждого свои триггеры. Но если ты можешь возбудиться и кончить, Гермиона, ты совершенно точно не фригидна. Кто вообще мог сказать такую тупость.
О да, Теодор Нотт мог говорить о зельеварении и одновременно с этим его руки жили совершенно другой, своей жизнью.
— Гермиона … я хочу остаться. Просто … быть уверенным, что ты в порядке.